— Ну что ты… что ты, Зоя? — Он, взяв ее лицо в свои ладони, нежно целовал заплаканные глаза. — Я здесь, с тобой. Не нужно умирать. Что ж ты раньше не сказала? Я бы давно пришел.

— Я думала, что смогу. Что справлюсь. Слава, у меня не получилось. Я тебя люблю. Останься со мной… пожалуйста, Слава.

Парень огляделся, вспомнив, наконец, о том, что Зоя здесь жила не одна. В квартире было тихо и темно. Блики света видны были только из ее комнаты.

— А… ты одна что ли? Где родители?

— Они на даче, вернуться завтра вечером…

Девушка отошла на пару шагов и замолчала, призывно глядя на него. Слава не стал заставлять ее долго ждать. Скинув туфли, подошел к ней и, заключив в объятия, поцеловал. После увлек на кровать, одновременно выпутываясь из пиджака и не прекращая целовать ее.

Уже уронив на постель, он торопливо стаскивал с нее серую трикотажную майку и в тон к ней шорты. Оглядел обнаженное тело, провел ладонью по бедру и выше, задержался на груди, сжал ее…

— Постой, — Зоя отстранила его от себя и, сморщив бровки, посмотрела на его майку, — ты что, в таком виде женился?

— Угу, — он оттолкнул ее руки и снова притянул к себе ее губы. Целовал умело, так, что она скоро начала нетерпеливо ерзать под ним, пытаясь стянуть майку и расстегнуть джинсы.

Слава поймал ладошку девушки и завел за ее голову.

— Куда торопишься, малыш? Я никуда не спешу, или ты меня выгонишь через полчаса? — Он, улыбаясь, чмокнул ее в кончик носа.

— Я… просто… — Зоя смешалась, а потом тихо выдохнула, — я соскучилась по тебе.

— Сильно? — Он отбросил свою майку, джинсы с бельем ногами затолкал куда-то в изножье кровати. Потом взял обе ее руки и завел их за ее голову, своей ладонью сжав тонкие запястья. — Не вырывайся, ладно?

Он принялся целовать ее шею, иногда прикусывая нежную кожу. Зое было немного больно, но она молчала. Потому что знала, все будет так, как хочет он — Славино главенство в постели было безусловным фактом их отношений. Иногда, когда девушке хотелось подразнить его, она пыталась сопротивляться его рукам или наоборот взять инициативу на себя. Правда, порой в результате этих забав, Слава бывал с ней немного грубым. Иногда ей это нравилось, иногда — нет. Сейчас, например, ей было не до смеха, поэтому она послушно отдалась ему.

Славины губы тем временем добрались до ее груди и теперь игрались с ее вершинами, переключаясь с одной на другую. Зоя, прикусив губку, пыталась сдержать рвущиеся стоны — он же прекрасно знал, что его поцелуи и прикосновения делают с ней, но как всегда тянул, доводя ее до изнеможения своими ласками.

Она тем временем почувствовала, что Слава больше не держит ее руки. Его сильные ладони скользнули на ее талию и подтянули ее тело выше на подушку. А губы чертили дорожку от ее груди ниже. На дрогнувшем от их прикосновений животике задержались, принялись исследовать его. Каждым своим прикосновением, вызывая у Зои какие-то не то вздохи, не то всхлипы. Язык парня очертил окружность ее пупка, а потом его губы медленно и едва прикасаясь, двинулись еще ниже.

Зоя задрожала и, вцепившись в подушку, попыталась вжаться в кровать, избежать этих ласк, потому что выдержать их была уже не в состоянии. А его губы уже щекотали внутреннюю поверхность ее бедер.

— Сла-ава… — Простонала девушка, почувствовав как от прикосновений к самой чувствительной точке ее тела, сдерживаться стало просто невозможно. — Хватит, прошу… Не могу больше.

Ее тело непроизвольно выгибалось навстречу его губам, а он наоборот, отстранялся, играясь, и прикасался так нежно, невесомо…

Зоя зарылась пальцами в его волосы, попыталась притянуть его ближе к себе, но он, мотнув головой, сердито попросил ее убрать руки. И продолжил свои издевательские ласки, приближая ее к финалу и в последний момент отстраняясь. И так раз за разом, пока девушка не взмолилась:

— Слава, я же не каменная… Пожалуйста…

Тогда он, наконец, накрыл ее собой и резко вошел в нее до основания. Так сильно, что Зоя вскрикнула, словно ей было больно.

Слава, насладившись ощущением того, как лоно девушки, тесно охватило его плоть, продолжил движения в ней, выходя из нее почти полностью и снова сильно толкаясь в нее. И так до тех пор, пока она не начала тихо постанывать, пока с губ ее не начали срываться бессвязные признания и просьбы, пока руки ее все сильнее и сильнее не начали впиваться в его спину, пока он, наконец, не почувствовал, как тело ее сжимается и трепещет. Тогда он перестал сдерживаться и закончил сам.

Откинувшись на подушку, он почувствовал, как на самом деле устал за этот длинный день. Повернувшись к девушке, он увидел, что она лежит с закрытыми глазами и тяжело дышит. Зое не хватило сил даже поменять положение тела, она скоро уснула, даже не пожелав ему спокойной ночи. Улыбнувшись своим мыслями оставшись довольным тем, что он так утомил девушку, Слава обнял ее и провалился в сон.

— Проходи. — Светлана Алексеевна открыла дверь и посторонилась, пропуская невестку. — Ты сегодня почти ничего не ела. Хочешь, я подогрею ужин?

— Нет. — Катя вошла и огляделась.

Квартира, в которой проживали Слава и его мама, вся целиком вместе с санузлом, кухней и коридором, занимала такую же площадь, как совмещенная с кухней гостиная в ее доме. Она была не просто маленькой — она была крохотной, по сравнению с просторной и светлой квартирой, расположенной в новом доме, в новом жилом комплексе, где она жила с родителями.

Здесь были две смежные комнаты — мамина спальня и зал, и одна отдельная, Славина, расположенная в конце длинного, узкого, темного коридора. Потолки были низкими, и казалось, давили на нее, кухонка вообще едва-едва вмещала в себя два шкафа гарнитура, печь, холодильник, и стол с двумя табуретками. За неимением свободного места, микроволновка стояла на окне. К раковине вообще можно было протиснуться с большим трудом.

Катя заглянула в ванную комнату, и сердце ее упало — никаких тебе душевых кабинок и новомодного «мойдодыра» — обычная ванна с душевой шторкой, тут же унитаз, раковины нет и стиральная машинка вдобавок, которая занимала собой почти все свободное место. И самое неприятное — отсутствие запоров на дверях.

На то, что в квартире чисто и даже уютно, Катя сейчас не обращала внимание — ее больше беспокоило отсутствие тех необходимых и привычных ей вещей, которые создавали необходимый комфорт у нее дома и которые, как она считала, должны быть в каждой семье. И не находя их она все больше и больше впадала в тоску.

Девушка хотела домой. Хотела в свою просторную комнату, а не в эту клетушку с разбросанными по полу вещами Славы. Хотелось в свою уютную кроватку с мягкой периной и пуховым одеялом, а не на этот раскладной диван. Ее сознание упрямо отказывалось принимать тот факт, что ей предстоит прожить здесь несколько лет. Она все надеялась, что это временная мера и если не сегодня, то завтра, отец обязательно позовет ее домой. Что ж, одну ночь провести здесь она согласна, а завтра она пойдет к родителям, и будет умолять их принять ее обратно.

Катя еще раз оглядела комнату, в которую ее проводила свекровь, чтоб она переоделась.

Комната была небольшой, но и не такой крохотной как спальня его мамы. У одной стены стоял диван, на стене напротив висел телевизор так, что его удобно было смотреть лежа, а не сидя. На диване лежала стопка чистого постельного белья, две подушки, сложенное одеяло. У окна стоял письменный стол. У дивана на полу валялся ноутбук. В углу висела гитара, на полу стояли носки. Видимо аккуратностью Слава не отличался.

Девушка устало присела на краешек дивана, вытянула гудевшие ноги. В дверь постучали, и заглянула Светлана Алексеевна.

— Катя, тебе помочь раздеться?

— Не нужно. — Катя хотела только одного, чтоб ее оставили в покое и дали, наконец, отдохнуть. Она не хотела думать, где сейчас Слава и даже была благодарна ему за то, что его не было сейчас рядом. Выносить его присутствие дальше она просто не смогла бы. Но женщина расценила ее отказ по-своему. Она вошла и тихо притворила за собой дверь. Эта женщина, вообще, была вся такая… бледная… блеклая. Светлые жидкие волосы, выражение какой-то глупой доброты на лице. Она была какая-то слабая и болезненная что ли…